Николай НиколаевичЪ
Одна история из жизни губернаторЪа янтарного края
Очередным зимним вечером губернаторЪ янтарно-облепихового рая сидел в своем рабочем кабинете и, старательно шевеля губами, читал типографские гранки завтрашних утренних газет.
Процесс чтения с завидным постоянством прерывался вспышками губернаторЪского гнева, который хозяин кабинета, не стесняясь, бурно излагал словами, понятными исключительно кандидатам психологических наук, квалифицированным юристам и балтрайоновской шпане.
— Нет, ну ты посмотри, что лепят, как имя-то мое марают, гон… — шипел губернаторЪ.
Выскочившая из висящих на стене часов кукушка старательно закукукала последнюю часть неприличного слова.
Дверь губернаторЪского кабинета тихонько приоткрылась, и в проеме показалась изящная и хрупкая женская фигура.— Разрешите, Николай НиколаевичЪ? — вкрадчиво спросила посетительница.
— А, Елена Николавна! Заходите, как раз кстати! — мученическим голосом произнес губернаторЪ и тут же перешел на ор. — Ты посмотри, что пишут про меня эти су… — Предусмотрительная кукушка снова подала голос. Но хозяин кабинета продолжал неистовствовать: — Эти му… — Кукушка снова выскочила из часов. — Эти коз…
— Ку-ку! — укоризненно перебила губернаторЪа птичка.
— Вот так всегда, Елена Николавна, только начинаю читать анонс прессы, так в ушах сплошное «ку-ку», а в голове сплошной мат! — обиженно пожаловался Николай НиколаевичЪ и тут же сделал гостье предложение. — Будьте моей! Разумеется, вице-премьершей, Елена свет Николавна! Любить буду, лелеять, холить, в бабле купать, только вот ситуацию с этими, — губернаторЪ отчаянно ткнул пальцем в кипу распечаток, — надо разрулить.
— Ну, не знаю, Николай НиколаевичЪ, — дипломатично опустила глаза посетительница. — Справлюсь ли я?
— Справишься, справишься, — затараторил губернаторЪ в запале. — Вон как Александра Георгиевича распиарила. Он када тобой написанную биографию прочел, бегал по Кенигу и всех спрашивал: «Это она про кого?» А я… я же еще лучше! Во мне же немало добра: я им по жизни не сорил, поэтому его должно быть много.
— Хорошо, — почти согласилась Елена Николаевна. — Но работать с прессой надо дуэтом. То есть в тандеме. Я одна ситуацию не вытяну, мне нужны вы и ваше правильное поведение.
— Тандем — это можно и даже модно, — заверил будущего вице-премьера потенциальный работодатель. — Согласный я.
— Во-первых, давайте договоримся: вы должны полюбить прессу. Ну, хотя бы сделать вид, что любите ее, — проворковала Елена Николаевна.
— Так как их полюбить, они же конченые су… — снова взорвался Николай НиколаевичЪ, однако предусмотрительно вылетевшей из часов кукушке не суждено было открыть клюва.
— Они же супергениальные журналисты, — продолжила губернаторЪскую тираду Елена Николаевна. — Правильно я поняла?
Хозяин кабинета по инерции кивнул, но тут же, взглянув на гранки, снова завелся:
— Они же му…
— Мудрые и талантливые акулы пера! — снова промурлыкала Елена Николаевна.
— Они же бля…
— Блястательные репортеры, — и тут не растерялась соискательница вице-премьерского поста.
— Ну, не могу я так даже подумать, — почти взвыл Николай НиколаевичЪ. — Уж я бы их душил, душил, душил, душил!
— А думать и не надо, — заверила хозяина кабинета посетительница, — так надо только говорить. Вслух. И самым большим ругательством в адрес прессы из ваших уст должно быть какое-нибудь невинное слово. Например, коллаборационист…
— Как-как? — вспотев от напряжения и схватив карандаш, обреченно переспросил Николай НиколаевичЪ и попытался повторить мудреное ругательство по слогам. — Ка-ла-брррр…
— Как только журналисты поймут, что вы им не враг, не будете на них насылать налоговую и прочие проверки и с вас можно что-то поиметь (причем не только известному холдингу), тогда и договариваться начнем, — поведала свой план массовой коммуникации Елена Николаевна. — Кто-то невзначай конкурс выиграет, кому еще чего подкинем, чтобы не тошнил.
— И что? Так все и замолчат? — в глазах главы янтарно-облепихового рая блеснул лучик надежды.
— Не все, но многие, — заверила миротворица и осторожно добавила: — Если не многие, так хоть кто-то! И еще, Николай НиколаевичЪ, кепку-восьмиклинку, тренировочные штаны и бейсбольную биту из кабинета выносим. Сейчас иные времена, сейчас такими методами никто не работает.
— Да? — с тоской в голосе вопросил губернаторЪ.
— Да, — твердо ответила без пяти минут вице-премьер. Затем прислушалась и спросила: — А кто это у вас под окном весь вечер голосит? «Only you» — жалобно так, хотя и фальшивит ужасно…
— Да так… один будущий сити-менеджер Гвардейского района, — нехотя пробурчал хозяин кабинета. — Он тут все провалил, а потом еще и на день рожденья не к тому слетал, не тому оду прочел. Теперь вот отправился на самостоятельный фронт работ — в г*** и пар, так сказать... — не удержался губернаторЪ, и опоздавшая кукушка, выскочив из часов, взглянула на него с невыразимым упреком. — А по вечерам, когда с фронта-то возвращается, моется и под окном поет. Типа — просит, чтобы я его обратно в правительство взял.
— Так может, взяли бы обратно, помыли-почистили да к делу пристроили, пропадет ведь в этом г*** и паре ваш Орфей, — дрогнуло девичье сердце. — Чем он у вас занимался?
— Чем занимался, чем занимался… — занервничал Николай НиколаевичЪ. — Ничем он не занимался, и место его уже занято! Да и отмывать его без толку. Он везде вляпывается…
— Ну, так мы договорились, Елена Николавна? — Лицо губернаторЪа сразу стало мягким и милым, он улыбнулся прям как на официальных фото — нежно и по-отечески.
— Подумать надо, в восьмой уж раз подумать надо… — неуверенно и явно на что-то намекая, уклонилась от прямого ответа Елена Николаевна и, кивнув головой, грациозно пошла к двери.
— До встречи, спасительница! — только и успел сказать губернаторЪ.
Под окном губернаторЪского кабинета среди заснеженных деревьев кто-то, подобно досрочномартовскому коту, фальшиво и преданно голосил: «Only you-u-u-u-u!»…