Print PDF

Где деньги, Зин?


Путинская свита, обнаружив, что ухудшение социальной ситуации не привело к росту протестного потенциала, занялась своим любимым делом - поиском альтернатив перезревшим структурным реформам.


И в самом деле: кому после полутора десятилетий раскулачиваний и распила казенных средств понравятся рассуждения о необходимости создания независимой судебной системы, ограничении административного давления на бизнес, резкого сокращения доли государственной собственности в народном хозяйстве? От этих разговоров буквально полшага до признания целесообразным реальной политической конкуренции и возможности смены правящей группы. Для сообщества «православных чекистов» подобные идеи являются абсолютной крамолой, наглым покушением на священные основы государства Российского.

16Поэтому подпевалы силовиков из числа разномастных советников и экспертов оперативно выдвинули свой вариант решения накопившихся социально-экономических проблем, призванный отодвинуть на задний план условно «либеральный» проект Алексея Кудрина. Бывший глава Минфина в действительности предложил технократическую модель, предусматривающую режим жесткой экономии с целью достижения сбалансированного состояния финансового и хозяйственного комплекса. Параллельно предполагается проведение все тех же институционных преобразований, призванных обеспечить нормальные условия для предпринимательской деятельности.

«Альтернативщики» из так называемого «Столыпинского клуба» делают ставку не на ограничение бюджетных расходов пропорционально сокращению доходов казны. Им милее кейнсианская концепция заливания костра кризиса закачиванием в экономику не обеспеченных товарной массой финансовых средств. Они призваны стать тем импульсом, который разгонит находящуюся в стадии стагнации хозяйственную систему. В естественном для данного жанра духе адепты допэмиссии с энтузиазмом рассказывают о том, что «лишние деньги» пойдут исключительно на реализацию масштабных проектов, способных запустить позитивную энергию по всей хозяйственной цепочке. При этом сторонники этой концепции предпочитают не вспоминать о печальном опыте 90-х годов, когда полученные таким же способом средства без пауз шли на закупку валюты. Трудно понять, что или кто остановит такой вариант использования дармовых денег сегодня.

Как наглядно показывают регулярные аресты высокопоставленных федеральных чиновников и их подельников из числа «доверенных бизнесменов», пресловутая вертикаль власти так же неспособна преодолеть коррупцию, как и ее более мягкая предшественница ельцинского периода. А показательное закручивание гаек в отношении отдельных персонажей из числа бюрократов генетически восходит к попыткам Юрия Андропова навести порядок в стране посредством повышения дисциплины.

Наиболее вероятным следствием выбрасывания на рынок дополнительно напечатанных рублей станет очередной скачок инфляции и девальвация рубля. Что же касается экономического роста, то правящим классом России накоплен огромный опыт распиливания и расхищения невероятных по размерам средств под самыми благовидными предлогами. Сегодня уже никто не вспоминает о бездарно растраченных деньгах на саммит АТЭС во Владивостоке или сочинскую Олимпиаду. Между тем в свое время данные объекты подавались в качестве пресловутых точек роста, которые обязательно окажут положительное воздействие на прилегающие территории. Гарантий того, что старые/новые получатели казенных подачек на сей раз сподобятся использовать их с пользой для экономики, нет никаких.

Камо грядеши

В середине нулевых казенный патернализм за счет нефтяных сверхдоходов был частью своеобразного неформального соглашения правящей верхушки с обывателями. Последние в обмен на повышение своего благосостояния отказывались даже от попыток общественно-политической активности вне официальных рамок. Затем случились обвал на мировом нефтяном рынке и Крым. В ходе последующего развития событий власти выяснили, что удовлетворение фантомных имперских болей пациента, сопровождаемые рассказами о бесконечных происках коварных супостатов, для него важнее его реального социально-экономического положения. В подобных условиях сокращение пакета былых посылов, данных в совершенно иной обстановке, выглядит мерой болезненной, но не смертельно опасной.

Если оценивать социально-политические последствия такой операции в среднесрочной перспективе, то следует признать справедливость этих циничных расчетов. Российский социум в его нынешнем состоянии вполне выдержит дальнейшее монотонное ухудшение своего положения на протяжении трех-пяти лет. Главное, чтобы процесс не приводил к резким одномоментным колебаниям, типа взрывного роста цен в январе 1992 года или дефолта августа 1998-го.

Но основной вызов связан с долгосрочными следствиями системной деградации социальной сферы, падением и без того не слишком высокого по европейским меркам уровня и качества жизни российских обывателей. Околокремлевские социологи баюкают своих нанимателей рассказами об устойчивых трендах национальной психологии и общественной культуры, которые не позволят гражданам покуситься на обожаемые власти. С учетом истории страны и опыта очень близкой по культурному коду Украины подобные выводы выглядят по меньшей мере сомнительно, представляя собой абсолютизацию одной из тенденций общественного развития России.

Любой непредвзятый эксперт легко увидит в них постоянное чередование коротких, но очень мощных революционных импульсов с длительными периодами консервации и частичной реставрации. Можно согласиться с мнением тех, кто считает, что история нашей страны движется некими рывками. Причем значительная часть из них направлена не вперед, а вбок, в сторону или вовсе назад.

Еще одной примечательной особенностью остается тот факт, что власти всегда переоценивают потенциал инерции и до последнего закрывают глаза на растущие объективные противоречия.

Хиты: 911
 
© «Тридевятый регион» 2004 — 2024
Рейтинг@Mail.ru