Про обыденность коррупции
Страшнее самих фактов коррупции, вне зависимости от размеров взяток или личностей дающих, стала самая важная беда — их обыденность
Взятки, местничество и кумовство абсолютно не воспринимаются подавляющим большинством населения как что-то чрезвычайное, они превратились в более-менее стандартный способ решения всех проблем. Более того — зачастую решение того или иного вопроса без взяток или отсутствие коррупционной заинтересованности чиновника вызывают удивление.
Существуют как стандартные способы получения взяток, так и стандартные же способы избежать суровой уголовной ответственности в том случае, если виновный будет пойман правоохранительными органами. Более того — об этом прямо сообщают сами правоохранители: дескать, «самого чиновника Х привлечь к уголовной ответственности не получилось, так как оказалось, что все взятки присваивает себе его помощник».
Дело «антикоррупционера» Навального вообще удивляет своей обыденностью. По версии следствия (опять же — приговор в законную силу не вступил!) этот господин, работая советником губернатора Кировской области на общественных началах, «рекомендовал» одному из кировских лесхозов заключить контракт на поставку леса с одной из кировских фирм. После чего, естественно, ни леса, ни разумных денег за него никто не дождался. И — ничего страшного — даже в нарушение всех возможных норм УПК, приговоренный к реальному лишению свободы, до вступления приговора в законную силу подсудимый был отпущен из-под стражи, а теперь продолжает баллотироваться в мэры Москвы. И никого не интересует, на что жил все эти годы в Кирове «советник губернатора на общественных началах» и как часто он «советовал» иным лесхозам, да и не только лесхозам, заключать те или иные контракты. Мнение толпы: в России данные поступки обычны, а потому судить за них не следует. То, что в сравнимых условиях в США неудавшийся лоббист отправился бы на нары лет на 25, судя по всему, не беспокоит даже сами власти США.
Не буду даже останавливаться на том, что оба товарища были адвокатами — адвокат в массовом сознании чуть ли не основной посредник в передаче взяток и ловкий делец. Это закономерно: адвокатская тайна делает его лицом практически неприкосновенным, а Адвокатская палата вместо сохранения чести мундира зачастую ведет себя по принципу «с Дона выдачи нет». Тоже обычная практика, между прочим, ничего скандального.
В чем обыденность преступлений, по версии следствия совершенных в Татарстане и Кирове? В абсолютной доверчивости другой стороны. В одном случае — адвокату безоговорочно верят, что судье надо именно что 3 млн рублей и никто не поможет избежать этой участи, в другом — что советник губернатора (звучит почти как «референт секретаря обкома»!) не может не действовать от имени самого губернатора, а значит — для последнего это такая своеобразная система «кормления». Понятно, что и судья, и губернатор в обоих случаях остались вне подозрений (впрочем, в Тульской области предполагаемому любителю «диссертаций в конвертах» Дудке дали 9 с половиной лет), а может — и невинно оклеветанными, но это уже вопрос не к Следственному комитету, а к иному органу, зачастую более эффективно исполняющему оперативно-розыскные мероприятия.
Еще понятно, что увеличение денежных окладов государственных служащих также не привело к искоренению коррупции — просто она из массового явления по мелким вопросам становится опять-таки развлечением для людей обеспеченных или же готовых «продать все», лишь бы откупиться. Например, согласно анонимному исследованию предпринимателей, опубликованному журналом «Секрет фирмы» в июле 2013 года, средний размер взятки в России в 2012 году составил 300 тыс. рублей (10 средних и почти 20 медианных зарплат по стране!), что делает дачу взятки чиновнику удовольствием практически недоступным для гражданина со средними доходами. При этом, как утверждает уголовная статистика за 2012 год, большая часть чиновников была осуждена за взятки до 600 тыс. рублей. Каких-либо специфически взяткоемких органов нет — берут везде и все, начиная от рядовых сотрудников МЧС России и прокуратуры и заканчивая сотрудниками административно-технических инспекций субъектов Федерации и самими губернаторами. В моду вошло и «абонентское обслуживание» — кормление на постоянной основе. И чиновнику удобно, и бизнесмену: первому не надо каждый раз изображать кипучую деятельность и играть спектакль законопослушания, второму — заморачиваться по мелочам. Сложно перечислить все примеры, но, скажу я вам, если бы законодательство предполагало такой сервис при оказании государственных услуг, какой предлагают чиновники в соответствии с материалами уголовных дел, никакая коррупция бы и не понадобилась.
Все это приводит к одному — невозможности «честному человеку» длительное время продержаться в качестве государственного служащего на коррупциогенной должности. Или начнет брать, или попадет в состояние фрустрации от того, что все коллеги добираются на работу на «лексусах», а он на «мерседесе» с номером маршрута на борту. Время Михаила Суслова, ходившего в калошах и запрещавшего персональному водителю превышать установленную правилами скорость, прошло. То, что на должностях рядовых клерков на взятках и откатах ловят родственников высокопоставленных лиц, говорит лишь о системности коррупции и восприятии ее как законного и зачастую закономерного источника кормления для самого чиновника и всех членов его семьи.
Пока же вместо действительной борьбы с коррупцией предлагаются «примочки» и «припарки» — траты миллионов бюджетных рублей на ролики о том, что «брать плохо». Естественно эти миллионы распределяются строго по закону, при четком соблюдении всех конкурсных процедур. Смешно.
Что сделать для того, чтобы коррупция перестала восприниматься гражданами как обыденность и норма? Ответ один — только сажать. Систематически и всех, вне зависимости от прежних заслуг или участия в «оппозиционном» и «антикоррупционном» движении. Причем с подробным, а главное — публичным выкорчевыванием всего рассадника коррупции в том ведомстве, где был обнаружен взяточник. Главное — чтобы при этом не были коррумпированы следственные и судебные органы. Но это уже совсем другая история.