Три жизни, три судьбы
Улица Георгия Димитрова идет от Советского проспекта к улице Карла Маркса. Ее путь непрям: примерно посередине она делает резкий поворот. Совпадение, конечно: в жизни того человека, в честь которого улица названа, тоже был резкий поворот, только двигался он, если можно так сказать, в обратном направлении — от марксизма к сталинизму.
Взлет
Биография Георгия Михайловича Димитрова поначалу мало чем отличалась от сотен биографий таких же революционеров и, казалось бы, не предвещала ни всемирной славы, ни мавзолея. Выходец из рабочей семьи, будущий «болгарский Ленин» сначала увлекся работой в профсоюзах, потом примкнул к коммунистам и вскоре вошел в руководство болгарской компартии.
Был избран членом парламента, стал известным профсоюзным деятелем — этот путь в те времена проходили многие. И если бы не стремление СССР к мировой революции… Помните: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем»?
Кое-где раздули: в Италии, в Германии, Испании, Болгарии, Китае. Но везде — безуспешно, и Димитрову, одному из руководителей подавленного болгарского восстания 1923-го, пришлось бежать в Москву. Здесь для таких, как он, было подготовлено место: Коминтерн, Коммунистический интернационал — организация, объединяющая и координирующая деятельность компартий разных стран по подготовке все той же мировой революции.
Впрочем, на новой работе Георгий Михайлович особо не преуспел. Вдова финского коммуниста Отто Куусинена так вспоминала о Димитрове этого периода: «Димитров работал в различных отделах Коминтерна. Но всякий раз его приходилось смещать: его интересовали только выпивки и женщины. В Коминтерне отказывались с ним работать. Отто сказал мне: “Никто не хочет связываться с Димитровым. Куда его деть? Лучше, наверное, отправить обратно на Балканы”». Взлет будущего коминтерновского генсека начался поистине случайно: он просто оказался не в том месте и не в то время.
Дело в том, что Гитлера, как раз в этот период идущего к власти, заботили две проблемы: признание национал-социалистического рейха соседними странами и рост коммунистического влияния — на последних выборах Тельман и его соратники получили 6 млн голосов, а гвардия ГКП, отряды спартаковцев, могли составить серьезную конкуренцию штурмовикам НСДАП. Наличие в этом названии слов «социалистическая» и «рабочая» отпугивало европейские правительства, и Гитлеру позарез было необходимо продемонстрировать остальному миру, что он и есть та сила, которая противостоит мировому коммунизму.
На вершине
Кто уж придумал поджечь рейхстаг и свалить это на коммунистов, сказать трудно, поговаривали даже, что личный астролог фюрера, но идея показалась удачной — она позволяла продемонстрировать решительный антикоммунизм гитлеровского режима, оправдывала репрессии против оппозиции и заодно избавляла национал-социалистов от ненужной уже говорильни.
Сказано — сделано: однажды ночью здание запылало. Виновных тоже искали недолго: ими назначили трех проезжавших через Германию болгар- коммунистов во главе с Димитровым и еще одну странную личность — то ли голландского, то ли бельгийского вроде как коммуниста Ван дер Люббе. Это был человек с поврежденной психикой, и его не пришлось особо уговаривать сознаться — коммунистический заговор налицо. Но не надолго!
Германская Фемида споткнулась на Димитрове: обвинение было подготовлено плохо, доказательства оказались неубедительными, а Георгий Михайлович был блестящим оратором и беспощадным логиком. Процесс, который нацисты, уверенные в победе, сделали открытым для иностранных корреспондентов, затрещал по всем швам, и даже личное вмешательство рейхсмаршала Геринга его не спасло: Димитров начисто разгромил «толстого Германа» в ходе допроса. Конечно, ему помогали (например, его знаменитую заключительную речь писал, говорят, как раз Куусинен), и все-таки…
В результате болгары были оправданы, а виновным признан только Ван дер Люббе (что, в принципе, Гитлера вполне устраивало: он получил повод для расправы с ГКП). Димитров же вернулся в СССР героем, победителем в первой схватке социализма с фашизмом и снова работал в Коминтерне, но уже генсеком исполкома.
На этом началась его вторая жизнь и кончился его героизм.
Вниз, под горку, вместе с горкой
О сталинских репрессиях 30-х — 40-х годов известно довольно много. Давно подсчитаны человеческий, материальный и военный ущерб, который причинили массовые аресты… Гораздо меньше известно о разгроме, которому подверглось мировое коммунистическое движение, а он был сокрушительным. И дело даже не в сотнях видных коммунистов из Австрии, Болгарии, Греции, Германии, Италии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии, США, Финляндии, Эстонии, а в том, что они были влиятельны в своих странах — и СССР терял не только отдельных товарищей, но и тысячи их сторонников по всему миру. Насколько это было разумно в преддверии мировой войны и как бы она повернулась, не разбазарь мы такую армию потенциальных союзников и, чего уж скрывать, своих агентов во всех странах-участниках будущего конфликта — кто знает?
Одна маленькая, но характерная деталь: в 1933 году, одновременно с триумфальным возвращением Димитрова, в Москву прибыли еще два деятеля Коминтерна, которым стало горячо в своих странах: Долорес Ибаррури из Испании и Эрнст Тельман из Германии. Но они вскоре вернулись к однопартийцам — сражаться с фашистами. А Димитров в Болгарию не поехал!
Наверное, у него были причины так поступить, но… Он остался верен своему выбору и впредь: говорят, что Георгий Михайлович заступался перед Сталиным за некоторых репрессированных коммунистов, но безрезультатно. Впрочем, это только говорят: по документам, исполком Коминтерна неизменно поддерживал все действия Сталина и НКВД, одобряя политику репрессий. А подписывал эти документы Димитров! Стоит ли удивляться, что Коминтерн начал быстро терять сторонников, влияние его среди зарубежных компартий падало, и в 1943 году организация объявила о своем самороспуске. А Димитров стал простым завотделом ЦК.
КПСС, разумеется, а не БКП!
Возвращение
Однако в Болгарию Георгий Михайлович все же вернулся — в 1945-м вместе с советскими войсками, и сразу был назначен председателем Совмина, а потом и генсеком БКП, то есть главой государства. Так началась его третья жизнь. Правда, на первых послевоенных выборах у БКП были конкуренты, получившие 99 из 445 мандатов в парламенте, но серьезной оппозиции они не составляли. Тем не менее на всякий случай их арестовали и посадили, а часть — казнили: Димитров не зря прожил в СССР столько лет, он многому научился у Ежова и Берии.
Хотя особой жестокостью Георгий Михайлович не отличался, сотнями тысяч соотечественников не расстреливал и не сажал: максимум 2—3 тыс казненных и 5 — 6 тыс. осужденных в год, и то в первые несколько лет. Болгария — страна маленькая, где врагов напастись? Да и длилось его правление недолго — до 1949 года. Похоже, что почти неограниченная власть сыграла с Димитровым злую шутку: из-за моря фигура Сталина показалась ему не столь уж монументальной. И хотя Болгарию именно при Димитрове стали называть «пятнадцатой республикой СССР», сам ее глава начал явственно склоняться к более тесным отношениям с другим коммунистическим диктатором — главой Югославии И. Тито, что никак не могло понравиться в Кремле. В результате Димитров поехал с госвизитом в СССР и там скоропостижно умер. По официальной версии — от диабета. А Советский Союз, искренне скорбя, помог построить в Софии мавзолей и бесплатно забальзамировал тело «болгарского Ленина».
Впрочем, простоял тот мавзолей недолго: в начале 90-х решением горсовета Софии его взорвали, место заасфальтировали и сделали автостоянку.
Любопытно, что среди многих площадей и прочего, до сих пор носящего имя Г. Димитрова, есть и улица в Пномпене, столице Кампучии. Это — последний топонимический объект, названый в честь болгарского революционера. Чем-то очень понравился Георгий Михайлович самому кровавому в истории человечества диктатору Пол Поту!