Плохой опиум
В системе морально-нравственных координат любого человека есть место «вне графиков». Эдакое темное, у кого-то белое пятно, отвечающее за связь ума с иррациональным, неподдающимся объяснению кластером. Проще говоря, все мы либо верим в то, что «что-то есть», либо не сомневаемся в обратном
На рынке борцов за наши души сейчас полный плюрализм. Кроме представителей традиционных ветвей христианства, ислама, буддизма, иудаизма и индуизма с известной «кредитной историей», широко распахнули улыбки околохристианские проповедники со своим видением канонических текстов, не бреющие головы кришнаиты преподают йогу нашим женам, строители Солнечных храмов и Новых Акрополей заманивают яркими сайтами и смелой софистикой, «тренеры-коучеры» обещают «стремительный личностный рост».
Если исходить из ленинского определения религии как «опиума для народа», новоявленные секты и культы — это что-то вроде «плохого», суррогатного опиума, употребление которого убьет или уж точно искалечит. Борьбой с современной духовной напастью человечества под названием «тоталитарные секты» занимается и один из недавних гостей нашего города — практикующий сектовед Александр Дворкин.
Славу самого раскрученного, а потому — главного сектоведа страны он вполне заслужил хотя бы тем, что ввел в оборот сам термин «тоталитарная секта». Калининградский вояж доктора Дворкина, организованный местной православной епархией, в прессе был анонсирован весьма скромно: всего пара строчек на незаметных сайтах.26 февраля богослова привели к немногочисленным журналистам в храме Христа Спасителя, на следующий день доктор прочел лекцию для студентов и преподавателей БФУ.
Александр Дворкин:
— Мы не можем представить себе, как кто-нибудь из нас проснулся утром и сам себе говорит: «Найду-ка я секту какую-нибудь интересную, вступлю туда. А то не был ни разу сектантом, хоть узнаю, что это такое». В секту приводят через обман, через сокрытие информации и недобросовестную рекламу.
Главная претензия к секте — они не говорят правду о себе. Если бы говорили — к ним было бы меньше вопросов, но тогда и самих сект не было бы. Никто туда добровольно бы не пошел.
Биография господина Дворкина бурно расписана во множестве открытых источников. Родился в Москве, по диссидентству в конце 1970-х эмигрировал в Штаты, где отучился в православной семинарии, успел побывать официантом, иподиаконом, журналистом радио «Свобода». В Россию вернулся уже после путча, когда секты любого толка существовали фактически легально, их было много — и никто их тогда не считал.
Сейчас классификация тоталитарных культов по Дворкину — это объемистая антология, доступно и лаконично расписывающая волшебный мир религиозно-психиатрического сектантства.
Александр Дворкин:
— В секту может попасть любой человек. Для того чтобы это случилось, необходимо, чтобы сектантская «приманка» соответствовала интересам человека. Обещания могут быть самыми разными, но они нужны лишь для вовлечения в секту, и дальше — стальной крючок, с которого уже очень сложно соскочить. Еще одно условие — сам человек должен быть в «нужном» состоянии, состоянии внушаемости.
В России традиционно сильны организации с вполне привычными уху названиями, которые современные религиоведы относят к сектам. Иеговистских общин, например, в Калининградской области 4 единицы. Причем все они зарегистрированы в Минюсте. В нашей стране деятельность «Сторожевой башни» официально не запрещена, и это несмотря на многочисленные случаи гибели людей вследствие отказа от переливания крови (один из основных, неукоснительных канонов иеговизма). «Свидетели Иеговы» отнесены господином Дворкиным к числу наиболее опасных псевдохристианских сект.
Александр Дворкин:
— Иеговисты обязаны заполнять специальные формуляры о посещении каждой квартиры: кто проживает, о чем говорили, когда следующая встреча. Об этом каждый «ходок» отчитывается перед старшими кураторами.
К примеру, в отчете может быть информация о том, что «дома была молодая пара, просили больше не приходить, но с ними живет пожилая мама, которая недавно потеряла мужа. Рекомендуем двум “сестрам” примерно такого же возраста зайти к старушке, когда молодые будут на работе».
Нужно внимательнее следить за нашими родными и близкими. Нам всегда некогда: мы слишком заняты своими делами. Когда у ваших родственников или друзей сложный период в жизни, если мы ему не поможем, «дружеское» плечо подставят сектанты.
Сектовед не обошел вниманием и каверзы в сторону христианства. Было очевидно, что на вопросы вроде «Не опасна ли деятельность назарейской секты первого века нашей эры?» ему приходится отвечать постоянно.
Александр Дворкин:
— Даже в момент своего создания христианство никогда не было сектой в современном понимании этого слова. Не было отрицания истории и культуры: апостол Павел цитировал языческих поэтов, все лучшее из ранних языческих традиций перешло в христианство, получив в нем новое духовно-нравственное наполнение. Но, безусловно, параллельно возникали околоцерковные течения, которые либо отрицали историю (не принимали Ветхий или Новый Заветы), либо не принимали дохристианские культурные достижения. Они и стали прообразами сектантских течений более позднего периода.
Критики идей Дворкина, а таких немало среди религиоведов, упрекают богослова в предвзятости исследований. Так как он работает под «православной крышей», говорят оппоненты, он наверняка заведомо враждебен ко всем другим религиям. Одно время сектовед не вылезал из судебных разбирательств, которые далеко не всегда заканчивались его победой.
Формальная принадлежность богослова к основной линейке православных пропагандистов «Кураев — Чаплин — Дворкин» дает повод укорять профессора в некоторого рода «конфликте интересов». Отдельные коллеги прямо называют его «инструментом захвата чужих прихожан»: стоит людям объяснить, что все, кроме нашей церкви, — это секты, как они сразу будут возле нашего алтаря. Но, несмотря на вполне определенный церковный бэкграунд, лекционные вояжи господина Дворкина больше всего напоминают непрерывную борьбу с могущественной темной силой — человеческой слабостью, растворяющей внутренний духовный стержень.
Современный человек, конечно, не должен быть лишен свободы выбора объекта поклонения, но избавить его от опасности попасть под влияние идей, которые лишат материальных ценностей и трезвого разума, — миссия столь же важная, как и спасение жизней на операционном столе. Важно ли здесь вероисповедание самого миссионера? Решайте сами.
Среди сектоведов ходит поговорка: «У каждого человека есть свой гуру, и ваше счастье, если вы его никогда не встретите».
Нужно остерегаться «духовных опиатов» — от этой зависимости лекарства не существует.