Политические евнухи
У ассирийского военачальника Тукульти-пал-эшарры III, правившего одной из мощнейших держав своего времени, был весьма специфический подход к подбору кадров на руководящие должности
Достигнув полного контроля над местными властями, на посты наместников он стал назначать… евнухов.
Естественно, это делалось не просто так, а со вполне наукообразной целью — для прекращения возникновения новых местных династий. Оказывается, в Ассирии VIII века до нашей эры также существовала проблема сохранения контроля над страной. Опираясь на денационализированную военную силу и кастратов в управлении, Тукульти-пал-эшарра III наводил ужас на ближайшие страны и народы. Впервые со времен Хаммурапи вся Месопотамия оказалась объединенной под одной властью, а месопотамская империя охватила весь Плодородный Полумесяц.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Мы можем предположить, что закончилось и три тысячи лет тому назад. Армия, верная правителю, но денационализированная, превратилась в «государство в государстве», окончив свой путь разложением, фактическим выходом из подчинения власти. Она начала ставить и сменять царей, впоследствии фактически уничтожив саму себя в гражданской войне. Первые преемники Тиглатпаласара (нашего героя звали и таким именем) хотя и завязли в междоусобицах, но все же пытались удержать отпадающие области и расширять державу, а еще в конце 640-х годов до нашей эры плененные цари сидели в клетках у ворот Ниневии.
Бег истории неумолим, и уже в последней четверти VII века до нашей эры некогда могущественная империя была уничтожена, оставив о себе интереснейшую ремарку в Ветхом Завете: «Горе городу крови, что весь полон обмана и грабежа, где не прекращается хищничество! … Разгромлена Ниневия! Кто пожалеет о ней? Все, кто слышит весть о тебе, рукоплещут, ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?».Для своего века Ассирия не была отсталым миром, она демонстрировала самые передовые технологии государственного управления: Европа к денационализированным армиям придет много позже, менять выстраданную в борьбе политическую элиту территорий на назначенных «сверху» безликих менеджеров стали тоже не сразу. Со времени этой грустной истории прошло почти три тысячи лет, но порой кажется, будто начало XXI века — это иллюзия, а на самом деле ты живешь в Ниневии VIII века до нашей эры.
Эксперты ВЦИОМ в январе 2014 года опубликовали рейтинг узнаваемости федеральных министров. Оказалось, что российские граждане более или менее, но знают всего трех человек из нескольких десятков членов российского правительства. Ими оказались министр обороны Сергей Шойгу, министр иностранных дел Сергей Лавров и министр спорта Виталий Мутко. В остальных членах кабинета министров наши соотечественники не очень-то и сильны. Очень странно: даже на ум фамилии особо не приходят. Имена сталинских наркомов вспоминаются, царские министры в голове всплывают, даже одиозные функционеры времен расцвета Хрущева до сих пор не забылись (по фамилиям и краткому изложению сотворенного). Не говоря о министрах ельцинской поры, про которых помним даже, что они то «не так сели», то получилось у них «как всегда», мундир же господина Починка со звездами действительного государственного советника налоговой службы, видимо, до сих пор является образцом для пошива прочих несуразных форм одежды.
Министры же правительства Медведева даже визуально похожи друг на друга: лица приличные, костюмы дорогие, но выглядят как-то неприметно. С такой внешностью не министрами становиться, а с награбленным прятаться: никто не отличит друг от друга и от бетонной стены. И анкеты у всех стандартно типовые: «не был, не состоял, не привлекался, не отклонялся от линии, а если и отклонялся, то вместе с линией». Пяток-другой политиков, которых можно отличать не по должностям, а хотя бы по фамилиям (то есть обладающих харизмой), уже скоро методом «затыкания дыр» побывают на всех более-менее ответственных постах в стране, чтобы оставить на своем месте антропоморфную прокладку между креслом и микрофоном, говорящую стандартные фразы, потому что фразы нестандартные она говорить или не умеет, или боится.
Нехватка харизмы, ставшая в начале двухтысячных гарантией лояльности и отсутствия собственных политических намерений, постепенно превратилась в основную причину отбора для занятия управленческих вершин. «Надо думать, но не надо задумываться», — говорят в армии. Вы помните харизматичных генералов, назначенных в последние годы? И я что-то не помню: текли-текли и притекли. Все биографии предельно понятны: сначала военное училище, потом академия, служба по штабам, потом — возвышение. Наличие у военных военной биографии воспринимается скорее как недостаток, чем как достоинство. Равно как наличие любой нечиновной биографии у кадровых чиновников. Стать судьей из помощников судей, соприкасаясь с реальным миром только по отчетам, — легко, из адвокатов — практически невозможно, и так далее и тому подобное.
В итоге система начинает замыкаться, превращаться в вещь в себе, а на смену умениям профессиональным приходят умения аппаратные: навыки «правильно себя поставить» и прочие подобные вещи. А всю работу, если надо, выполнят младшие специалисты. Да и сама эта работа постепенно превращается в составление бумажной документации о деятельности внешних организаций. В итоге система, в теории рассчитанная на выполнение задач, превращается в абсолютно безликого бумажного тигра, легко сдуваемого ветром. Но вместе с ней зачастую смывает страны и народы, подобно тому как вовремя не подлатанная дамба накрывает волной наводнения весь город.
Но ведь если система «политических кастратов» и может воспроизводить чиновников (в качестве винтиков государственной машины), то политиков она создавать не в состоянии: для того, чтобы быть политиком, глядящим в будущее, надо иметь определенный жизненный опыт побед и поражений, а не просто окончить краткосрочные курсы «политиков» при очередной версии Коммунистической партии Советского Союза.
Почему, скажем, мы до сих пор помним генерала армии Ивана Черняховского, в чем была его особенность? Не в том даже, что за пять лет из подполковников он стал генералом армии и самым молодым командующим фронтом. Дело не в стремительной карьере, а в том, что его право на эту карьеру никто не оспаривал и не ставил под сомнение. Ведь за ней была полная и цельная жизнь, начавшаяся в небольшой украинской деревне и прошедшая сквозь тернии бескормицы и возвышения к небольшому восточнопрусскому городку Мелзаку в феврале 1945 года. Генерал, со всеми достоинствами и недостатками, был личностью и известен своей цельностью, как и многие другие командующие фронтами и наркомы Великой Отечественной, — недаром после его гибели даже западные газеты вышли с некрологами на первых полосах, а похороны в Вильнюсе были действительно массовыми. Но будь на его месте серый и безликий «функционер» — еще неизвестно, были бы освобожденный Воронеж и окруженный Кенигсберг.
Именами «функционеров» редко что называют, равно как не сохранились воспоминания об именах евнухов, служивших при ассирийском царе три тысячи лет тому назад. Имя им — «легион», и они — детали. Но машина не может существовать только лишь из деталей, даже если они и промазаны маслом со всех сторон. Ей нужны и водители, выбирающие дорогу, и механики, определяющие внутреннее устройство и не дающие отказать тем или иным системам на крутом повороте. А принимать решения и выполнять их — функции предельно различные, главное — их не путать, а то слетишь в кювет, и на дороге истории вместо тебя будут другие.