93-й: кровь и жертвы во славу «ельцинской Конституции»
Уроки новейшей истории России — глазами юриста
1 октября этого года учрежденная правительством РФ «Российская газета» на первой полосе словами Леонида Радзиховского отметила: «Ни один из полузабытых “героев обороны Белого дома” — Руцкой, Хасбулатов, Макашов — ни малейшей симпатии не вызывает, только разную степень раздражения, отталкивания», «…самих нардепов объединяли только их корпоративные привилегии», «Кто был больше виноват в малой гражданской войне 3—4 октября, должен был решить суд, но его не было: Ельцин одним махом амнистировал и себя, и своих врагов», и прочие нелепицы.
Будто бы не «Российская газета» в сентябре 93-го опубликовала постановление X Съезда народных депутатов России о прекращении полномочий Б. Н. Ельцина и заключение Конституционного суда о незаконности его действий по роспуску законно избранного съезда. Вроде бы время должно было примирить былых врагов и воздать память погибшим: прошло ровно 20 лет, одно поколение, Борис Ельцин уже 6 лет как умер, 70-летний Хасбулатов заведует кафедрой в университете, а исполнявший обязанности президента России после отстранения от должности Ельцина Руцкой тихо руководит советом директоров цементного завода в Воронежской области, ан нет — пропагандистские споры не утихают до сих пор. И юбилейный год — лишний повод для утверждения «победивших» над «проигравшими». И «победившие» ставят друг другу памятники, награждают орденами, а также плюют на могилы «проигравших» (зачастую в прямом смысле — самодельный мемориал памяти погибших за Белым домом в Москве «Российская газета» также обсмеяла).
А ведь в центре Москвы, на глазах всей страны и мирового сообщества, в те дни действительно шла гражданская война. Причем завершившаяся победой отстраненного двумя неделями ранее от должности президента Бориса Ельцина, посадкой в Лефортово руководства законно избранного Верховного Совета, роспуском законных Советов по всей стране и проведением плебисцита по проекту новой Конституции, закрепляющей основную полноту власти в стране в руках президента.Сейчас отечественная наука конституционного права мастерски научилась объяснять случившееся в 1993 году, да так, что закачаешься. В общем, все сводится к силовой легитимации: так как Ельцин доказал своими действиями (готовностью применять силу, подчинением ему аппарата государственного принуждения и пр.), что именно он является главой государства, то именно его правовые акты из актов двух параллельно действовавших правительств являются действующими, а акты проигравших — правовыми симулякрами, то есть формально все признаки имеют, но не действуют и не применяются. Причем действуют даже те указы, которыми вносились изменения в уже действовавшие законы РФ или эти законы отменявшие. Резюмируется, что все принятое президентом в период с 20 часов 21 сентября до 25 декабря 1993 года имеет силу закона. А все принятое в это же время Съездом народных депутатов, Верховным Советом, Конституционным судом и исполняющим обязанности президента Александром Руцким, несмотря на официальное опубликование, никакой юридической силы не имеет и не имело. Красиво, конечно, но даже министр обороны Павел Грачев на всякий случай требовал от Ельцина письменные приказы о применении силы в отношении защитников парламента. Видно, не доверял или же пытался смягчить свою участь в случае поражения. С другой стороны, октябрь 93-го — это основа политического режима, созданного Конституцией, принятой 12 декабря 1993 года, та самая точка поворота системы, легитимность которой нельзя оспаривать, как не оспаривают легитимность вооруженного восстания 7 ноября 1917 года. Что было — то было, а о чем нельзя говорить — о том, согласно заветам Витгенштейна, следует молчать.
Но самое главное, что случилось в октябре 93-го, — это применение исполнительной властью силы против гражданского населения. Массовое и немотивированное. С использованием огнестрельного оружия, гранатометов, танков, с подавляющим преимуществом в численности вооруженных сил и сил внутренних войск перед разрозненными отрядами «ополченцев», не представлявших никакой военной силы, и жиденьких «баррикад», построенных больше для повторения традиций 91-го. С холодным расчетом по принципу «Провокация другой стороны — неадекватно жесткий ответ». Подробности каждый может найти в открытых источниках, включающих множество видеозаписей, свидетельств очевидцев и неоконченное заключение комиссии, созданной впоследствии Госдумой для расследования событий.
По казусу истории, в Лефортове к тому моменту продолжали сидеть участники ГКЧП, не решившиеся применить силу против оппозиции (того же самого российского Верховного Совета) двумя годами ранее — видно, слишком интеллигентными были и сами верили в права человека и Конституцию больше избранного «гаранта». Поистине — любая революция пожирает не только своих детей, но и родителей. Зачастую задается вопрос: что было бы, прими ГКЧП в августе 1991 года решение о применении силы в отношении защитников Белого дома? Отдал бы министр обороны маршал Язов приказ о танковом обстреле дома на Краснопресненской набережной? Приказал бы исполнявший обязанности президента СССР Янаев отключить в здании парламента электричество, воду и канализацию, а главное — как долго «защитники демократии» смогли бы просидеть внутри в таких условиях и играл бы тогда Мстислав Ростропович на виолончели или искал бы ночную вазу? И как быстро разбежалась бы толпа, услышав автоматные очереди?
Одно я знаю точно: в учебниках по истории и конституционному праву в случае победы путчистов ГКЧП их действия бы описывались теми же словами, которыми сейчас описываются действия президента Ельцина: «затяжной кризис», «двоевластие», «спасение демократии» и прочая, и прочая, и прочая. Так уж устроены теоретики: могут объяснить что хочешь, лишь бы не прерывать традиции. А практики вспомнят сотни погибших в 93-м (причем на стороне Ельцина их были единицы, они посмертно — герои России, похоронены на почетных местах московских кладбищ, а на стороне Верховного Совета — сплошь простые обыватели и ни одного депутата, ведь стреляли по демонстрантам).
Но в современной России нет ни одного общего памятника погибшим в те страшные дни в Москве, равно как и общего понимания всей трагичности тех «мук», в которых рождалась современная государственность. На обеих сторонах конфликта выступили совершенно разные люди, различные политические силы, абсолютно невозможно сказать, что это была война красного флага с триколором.
Ведь Руслан Хасбулатов и Александр Руцкой в те дни, несмотря на общую разгоряченность и расслоение российского общества, не позволили гражданской войне проникнуть дальше Садового кольца: не стали создавать правительств в изгнании, народных фронтов, собирать дружины за Уралом, как бы ни призывали их к тому наиболее разгоряченные депутаты и как бы ни рапортовали командиры армейских дивизий о готовности с оружием в руках поддержать их. Да я и не думаю, что эта готовность была чем-то больше обыкновенной бравады — ведь это, при всех жертвах, была гражданская война Садового кольца.
Только вот эта «вынужденная» и «единичная» жертва не спасла одуревших от легких побед над собственным народом грачевских генералов от дальнейшего применения силы по поводу и без повода. В декабре 1994-го власти самопровозглашенной Чеченской Республики — Ичкерии, вспоминая события 1993 года в Москве, уже знали, что ничего хорошего танки Павла Грачева им не несут, раз на Краснопресненской набережной на весь мир был реализован принцип «Бей своих, чтобы чужие боялись», остальные же республики от греха подальше решили мечты о независимости и о прочих декларациях забыть. Но еще более непонятно, как это применение силы Ельциным повлияло на отношения с постсоветскими республиками: думают ли иногда Виктор Янукович, Александр Лукашенко или Нурсултан Назарбаев о том, что это могло бы произойти в центре Киева, Минска или Алма-Аты, если бы их государства вовремя не вышли из состава СССР и в ненужное время высказали ненужную политическую позицию?
А суда над виновными в событиях октября 1993 года не было не по воле Ельцина, как пишет об этом главная газета страны. Вновь избранная Государственная Дума, вопреки его воле, не была столь уж прокремлевской и самостоятельно объявила амнистию всем участникам октябрьских событий 93-го и августовских — 91-го, обнулив тем самым историю мести политических потомков политическим предшественникам. И, вопреки прямому запрету Бориса Ельцина выпускать их из Лефортова, решением Генерального прокурора Леонида Казанника все противники президента по баррикадам вышли на свободу, а уголовное дело было прекращено. Так что суда по нему действительно не было, все участники тех событий так и остались несудимыми — вне зависимости от тяжести совершенных преступлений. Но это не освобождает нас от понимания недопустимости применения силы в будущем: на штыках легко взойти на трон, но очень трудно сидеть.
Но больше всего я думаю о тех погибших, кому тогда было по 18—20 лет. Сейчас им было бы по 40. Кем бы они стали? Поддержали бы себя тогдашних или поменяли бы политические воззрения? Хотели бы они, чтобы жизнь еще раз предоставила им выбор — погибнуть или остаться со смутой на душе? И как сейчас живут их матери, не дождавшиеся внуков от любимых сыновей из-за этой бессмысленной в конечном итоге кровавой бани октября 93-го в центре Москвы, а теперь вынужденных ходить к ним на могилы и доживать свой век в одиночестве? Хотели бы они, чтобы жизнь их любимых детей тогда была отдана за спокойствие нынешних «европейских и демократических» парламентариев, «нефтеносных» министров, берущих взятки килограммами вороватых чиновников и столь же благолепно поющих им осанны «независимых» журналистов? Не была ли эта жертва жертвой Молоху? Этого мы не узнаем. Лишь ветер будет раздувать ленты и листовки на самодельном памятнике погибшим за Белым домом, у которого все 20 лет постоянно лежат живые цветы.