Все гораздо проще, чем кажется
Профессиональная деформация людей, интересующихся политикой, заключается в том, что им кажется, что всем вокруг она тоже интересна. Что уровень знаний любого из голосующих приближается к магистерской степени по политологии, что все — от слесаря до академика — могут разобраться в избирательных системах, понять, какие из них более совершенны, а какие — менее, а главное — более чем подробно, со всеми плюсами и минусами разложить по полочкам все свои приоритеты
И главное — профессиональные «политики» искренне обижаются и недоумевают, когда оказывается, что всем, откровенно говоря, глубоко наплевать на толстеющих мужиков в пиджаках и криво повязанных галстуках, вещающих с телеэкранов и полос бесплатной прессы и особо активизирующихся в период выборов и интенсивной внутрипартийной борьбы.
Это существует не только в Калининграде, но и у ближайших соседей. В Гданьске на Грюнвальдском проспекте я видел общественную приемную одного из депутатов местной «Гражданской платформы». Никаких гербов и флагов: крупная вывеска, как в супермаркете, с крупным же портретом самого депутата и аршинными буквами написанными именем и фамилией. Правильно: не будешь о себе напоминать — скоро забудут. Вот много ли читателей знают не то что фамилию депутата горсовета от своего округа — хотя бы номер округа и то, какие улицы и дома к нему относятся? Кстати, порой даже сами муниципальные депутаты об этом не догадываются, но не будем раскрывать страшные тайны отечественной политики. А те из жителей, кто все знает и активно интересуется политикой, обычно пользуются среди соседей по двору дурной славой бездельников и правдоискателей.
Основная миссия современных избиркомов — не регистрация кандидатов, организация голосования и подведения итогов выборов — нет! Основная миссия — привлечение граждан к участию в голосовании. Что только для этого не делают! И листовки распространяют, и баннеры с телерекламой заказывают, и всякие молодежные консультативные органы создают — все тщетно. Кто ходит на выборы – и так придет, кто не ходит… Как ему ни говори, что «Выборы — это кул, чувак!», не придет ни в жизнь. Потому наибольшей популярностью пользуются кампании федеральные, так как люди, упомянутые в бюллетенях, хоть как-то известны широкой публике, ну не так, конечно, как герои телешоу Андрея Малахова и программы «Дом-2», но тоже можно пообсуждать.Причем пообсуждать именно что не на уровне борьбы идеологий, а вполне себе по-бытовому. Например, автор этих строк во время поездки в такси на прошлой неделе вынужден был прослушать от таксиста вводный курс лекций о взаимоотношениях Путина и Кабаевой, а также узнать возраст их ребенка, его пол и то, что именно он и будет преемником ВВП. Из иных тем присутствовали взаимоотношения Путина с Обамой и что-то про Ангелу Меркель. К сожалению, поездка была относительно недолгой, но мне кажется, что больше чем десяток-другой фамилий таксист бы не вспомнил. К слову, прослушанный мною текст был исключительно в сфере «высоких материй» политики и никоим образом не касался жизни города и области, а вопрос об источниках этой высокой осведомленности и градуса ненависти даже не стоял — «это ж и так все знают!».
Таксисты еще люди относительно вменяемые: им на работе пить нельзя. А вот что о политике думает остальная часть населения нашей необъятной родины, потребляющая около 18 литров спирта на душу населения в год, думаю, знает каждый…
И вот на этом фоне разворачиваются какие-то избирательные кампании, бегают люди, называющие себя то ли активистами, то ли оппозиционерами (сам черт не разберет!), произносят какие-то заклинания, после чего удивляются, что на эти заклинания никто никак не реагирует. Причем — все интеллектуальные меньшинства дружно записались в те или иные активисты, забесплатно работают наблюдателями (чем невозбранно пользуются кандидаты, так как обычно наблюдателю надо платить от 500 до 2 000 рублей), бескорыстно разносят агитматериалы, зачастую изготавливая их собственноручно, и абсолютно безвозмездно делают много других вещей, которые до того стоили немаленьких денег и оплачивались либо из избирательного фонда, либо (чаще) попросту черным налом. При этом, так как интеллектуальное меньшинство сравнительно небольшое и при этом весьма активное, создается впечатление некоей всеобщей охваченности процессом. Особенно в случае, когда множество выборов проходит один раз в год и в единый день голосования по всей стране.
В итоге у нас получается уйма работавших забесплатно людей, думающих, что они рулят «демократизацией общества» или иным образом участвуют в политпроцессе. При этом последний они отождествляют исключительно с самими собой, благополучно забывая про подавляющее большинство населения, для которого драка бульдогов под ковром выглядит не политической борьбой, а лишь спором грабителей о том, кому какая квартира достанется. Но разномастные «демократические активисты», отчитываясь либо перед своей совестью, либо перед разномастными фондами, гранты которых они сосут, действительно думают, что они являются «реальной альтернативой режиму». Не являются. Египет и Сирия показали, что реальная и действительная альтернатива авторитарному правлению — это безудержная стихия раздухаренной толпы, не разбирающейся в сортах демократии, а хотящей всего и сразу. Все предельно просто: оппозиция Путину, существующая в народе, и оппозиция Путину, существующая в воображении оппозиции, — это две разных оппозиции с разными целями и стремлениями. И призывать в этих условиях к игнорированию пусть и плохого, но закона («Мы и так знаем, кто победил, не надо нам никаких законных процедур подсчета») во имя каких-то высоких политических целей — самоубийство для призывающих.
И открывая ящик Пандоры «демократии», «свободных выборов для всех» и прочих превыспренностей, они открывают его не для себя. Про них забудут вовсе, как забыли в 1917 году про споры кадетов, октябристов и монархистов о том, каким именно образом молить царя о пощаде либо налаживать республиканские институты. Символ революции — не институтки, читавшие Бодлера в оригинале, а революционные матросы с пулеметными лентами. И попробуйте им доказать, что вы — не из угнетателей, а из угнетенных. Не получится, даже не пытайтесь. Вы разговариваете на разных языках, вас попросту не поймут и поставят к стенке рядом с остальными людьми в пиджаках и галстуках.
Кто может стать той самой «радикальной оппозицией», которой с радостью откроют двери современные демократические активисты? Скорее всего (в условиях формирования в России национального государства) националистические элементы, причем в самом черносотенном варианте — с хоругвями, молебнами, борьбой с неправильно причесанными и сожжением неугодных. Их цели просты, их лозунги понятны большинству населения страны («Ептыть, он же тоже против чурок! Айда с ним!»), их будут встречать как освободителей, особенно если эти ребята придумают символику похлеще и форму покрасивее. Только вот приведет это к одному — превращению России в Сомали, там тоже все с демократических лозунгов начиналось, а закончилось введением американских войск и войной всех против всех. Причем — войной не в уютных бложиках, а с оружием в руках, войной, в которой нет халявного соседского вай-фая и столь же халявной работы в офисе.
История Гражданской войны в России забыта напрочь — иначе «демократы», призывающие ныне во имя чего-то великого и демократического ввести войска США в Сирию, вспомнили бы, что войска США уже участвовали в одной из Гражданских войн — в той, что разворачивалась в России, причем — на стороне ныне восхваляемых «белых». И ни к чему хорошему это не привело: Россия чуть не потеряла весь Дальний Восток, а для того, чтобы выгнать остатки «белых» и 14 армий интервентов с территории страны, потребовалось чуть ли не 5 лет — аккурат до августа 1923 года, когда под Якутском был разгромлен отряд Пепеляева.
Так что все просто: можешь самостоятельно удержать, не растратив, и знаешь, зачем тебе надо, — бери, не можешь — лучше отойди и руками не трогай, а то оторвет не только руки, но и голову. Демократия — штука хитрая и работает только среди тех, кто в нее верит.